Крадинова Мария Яковлевна: В 1941 году я еще училась в школе. 20 июня у нас был последний экзамен, а 21-го - выпускной. А 22 июня 1941 года Молотов объявил о начале войны. Патриотизм в то время был очень хороший. Все, мальчишки и девчонки, шли в военкомат и просились на фронт. Я тоже была в их числе. Первая демобилизация была на работы в лес - готовить шестиметровые накаты для землянок. Мы работали на станции Вяжли, жили на квартире, где спали на полу. Иногда мы даже видели поезда, которые привозили раненых с полей боя. 
Затем, в январе 1942 года нас направили рыть траншеи под Моршанском. Оттуда я приехала с очень больными ногами из-за постоянных простуд. В то время зима была страшная. Я была табельщиком, и в мои обязанности входило - пройти по всем точкам и записать тех, кто убежал, а затем доложить об этом своему начальнику. Из-за больных ног меня в 1942 году в армию не взяли, в отличие от моих одноклассниц, которых направили на воздушное наблюдение. 

Крадинова Мария Яковлевна: Я не отступала и отчаянно боролась за право надеть военную форму. И в 1943 году я приняла присягу и получила звание ефрейтора. 12 июня 1943 года меня и еще 9 человек из села Большое Шереметьево призвали в армию. На десять новобранцев нам дали только одну подводу. Там лежали наши вещи и немножко присаживались мы. Пять человек ехали, пять - шли сзади, затем менялись. А вот от Ляды до областного военкомата мы шли пешком. Колеса телеги наполовину утопали в песке. Ведь по этой дороге постоянно ехали большегрузные машины, которые и превратили ее в сплошное месиво. 

Крадинова Мария Яковлевна: Нас направили на станцию Бекетовка под Сталинград. Там был сформирован на полк - 1570 зенитно-артиллерийский полк. Вначале наше направление лежало на белую церковь, но по дороге эшелон повернули на Тамань, откуда мы на катерах перебрались на Керченский остров. Наша зенитно-артиллерийская часть расположилась в очень опасном поселке под Керчью. Всего нас было пять дивизионов. Я была радистом. Мы даже видели, как мимо нас проезжал Сталин… 

Крадинова Мария Яковлевна: Я видела, как в 1943 году на Ялтинскую конференцию по понтонному мосту проезжал Сталин через Керченский пролив. Всего было три вагона и паровоз. Все окна в вагонах были глухо зашторены. В каком вагоне ехал Сталин никто не знал. Как только они проехали, понтонный мост разобрали. Обратно они двигались тем же путем. 

Крадинова Мария Яковлевна: Наш полк освобождал Керчь, Симферополь, Ялту, Алушту, Алупку. Потом мы остановились охранять Керченский пролив, чтобы враг не смог пройти с тыла. Ведь Керченский пролив соединен с Черным морем. Боев было очень много… Даже и вспоминать не хочется… Мне приходилось преодолевать пешком сотни километров, слышать выстрелы и взрывы, но не это было самым страшным. Особенно жутко было, когда вражеские бомбардировщики летели прямо над головой. В такие минуты никогда не знаешь, куда упадет бомба. Еще в начале 1945 года у нас забрали все пушки, а взамен дали американские. Так вот эти американские пушки заводились от мотора. И если в этот мотор попадет снаряд, то все орудия выходят из строя. Такая замена произошла к концу войны и, слава богу, к нам не попал ни один снаряд. 
Также мы, радисты и разведчики, должны были хорошо знать силуэты всех самолетов. С нас это очень требовали. Ведь нам надо было отличить свой самолет от вражеского. 

Крадинова Мария Яковлевна: Самым отличительным самолетом был "Хенкель 111", у которого было два хвоста. Его в народе даже прозвали словом "рама". Гул от него стоял всегда нехороший. 

Крадинова Мария Яковлевна: Мобилизовали нас только 13 июля. После войны я приехала домой. Мама мне сказала, что учить она меня не сможет, и я уехала со своей знакомой в Узбекистан, в город Фергану. Там я год отработала бухгалтером расчетного отдела, а в 1947 году поступила на курсы по подготовке учителей русского языка для узбекских школ. После меня направили в Кишлак, райцентр Эриштан, где я работала учителем русского языка. 
Потом я поступила в учительский институт. Было очень тяжело. Я прилежно училась, недоедала, часто ложилась спать голодная. Сначала я закончила учительский институт, а потом - педагогический, потому что педагогам, которые могли обучать старшие классы, платили больше. Затем по распределению попала в Маргилановскую школу № 23, где были русско-узбекские классы. Здесь я преподавала и русский язык, и историю, и даже математику. Всего я проработала учителем 46 лет. Всех своих учеников я помню и сейчас. Помню, как некоторые называли мамой, как наворачивались слезы, когда ребятишки дарили цветы. 
Как-то я сломала ногу, и меня положили в больницу. К моему большому удивлению лечащим врачом оказался мой ученик! Он, конечно, узнал меня и не отходил ни на шаг. Был очень вежлив со мной, помогал. А в день выписки вообще чуть ли не на руках отнес меня домой, потому что самостоятельно я бы не справилась.