"Карнавал" эстонского театра погрузил зрителей Рыбаковского фестиваля в транс

Эстонский театр "Королевский жираф" стал почетным гостем Рыбаковского фестиваля. Клоун и руководитель театра Станислав Варкки привез в Тамбов спектакль "Карнавал". Ни единого слова. Пластика, акробатика, пантомима.

Если рассматривать карнавал как костюмированное представление в масках, то в таком узком смысле его элементы присутствовали. Но в широком понимании карнавала как феерии и фантасмагории, безудержного веселья с шествием, окутанным тайной, не было. Спектакль о другом. Сложилось впечатление, что название рабочее. Как будто его придумали в самом начале, когда были отдельные зарисовки, фантазийные сцены, красивые костюмы, а потом оставили, просто потому что прижилось.


Хаоса нет. Сюжет понятен и закольцован - рассказывает историю становления писателя. Герой с неуклюжей походкой, словно только что вылупившийся желторотик, начинает свой творческий путь, со временем взрослеет, выпрямляется, становится уверенным и маститым. Походка утенка возвращается, когда на горизонте появляется другой подающий надежды молодой писатель, а может быть критик. Рядом с этой фигурой он снова по-детски переваливается с лапки на лапку - в сравнении с "новым" становится маленьким, а потом и вовсе оказывается в клетке. Интересным сценографическим решением стал корсет юбки в виде решетки.


Если чаще встречается "послевкусие", то эстонский театр дал редкую возможность "предчувствия", когда испытываешь удовольствие тем сильнее, чем точнее оно сбывается. Перо вдруг становится огромным, заполняет собой всё пространство, становится неподъемным. Писателя на сцене еще нет, но уже понятно, что ему не пишется, не придумывается.


Через несколько мгновений подтверждение - действительно, герой не может поднять перо, оно тяжелое, силится писать и не выходит.

Действие становится совсем не карнавальным. Из одежды - одни унылые серые плащи. Герой пускается на поиски вдохновения и вместе с тем себя. И находит. Из комка букв, слов, мыслей рождается то самое, чего он так ждал - новое произведение. Он снова на пике формы и славы.


Особенно сильнодействующим "прием предчувствия" получился, когда вдруг появилось холодное оружие. В голом лезвии сабель угадывается остов пера.
 

Через несколько минут это впечатление усиливается появлением белой птицы - той самой, которая в  начале оставила ему перо. Её легко узнать по походке и по обуви, но внешне она иная.


Птица эта голая, без оперения, как сабля. Век триумфа прошел. Не осталось больше орудия писательского ремесла. Нет на горизонте талантов, всё проходное. Упадок и кризис в профессии.


В спектакле нет повторений, но многое перекликается. В начале Варкки дрессировал птиц, а под конец в схожей манере дирижировал зрительным залом. В первом отделении получил перо от ангела, бумагу - от демона, а во втором отделении тоже самое но уже с луной и солнцем - словно реминисцензируя - перо от светлых, а бумага от темных сил. Бумага всё стерпит.


Каждое движение артистов напоминает замедленное видео - всё как в космосе, где в условиях невесомости не ходят, а плывут. Варкки и его команда сперва погружают зрителя в сон, а потом предельно плавно и бережно выводит из него. Особенно иллюстративно это получается в завершении первого отделения, когда фантастические существа открыли чемодан и на его внутренней стороне показалась надпись "Антракт", при этом персонажи продолжали перемещаться по сцене, а когда дотанцевали, всё той же невесомой поступью, не спеша ушли за кулисы, только потом занавес медленно опустился.


После перерыва, когда все едва расселись по своим местам,  кто-то в зале хлопает зрителя по плечу. Человек оборачивается и видит белого клоуна Варкки. Следом тот обнимает другого зрителя, гладит по голове третьего, указывает пальцем на четвертого. Страшно и удивительно одновременно.


Наконец наступает время передавать свой опыт молодым, и он это делает. Где-то внутри просыпается "училка", а потом вырастают ученики и последователи.


Знаков и символов, параллелей и трактовок "Карнавала" может оказаться бесчисленное множество в зависимости от личной доминанты каждого зрителя, жизненного опыта, умения считывать язык тела. Процесс творчества пишущего человека - всего лишь один из возможных вариантов трактовки. "Карнавал" дает уникальную возможность повернуть события так, как хочется тому, кто смотрит этот спектакль. Зритель свободен от режиссерского видения. Зритель сам пишет историю. Зритель вдруг неожиданно для себя становится сценаристом.